Майкл Мар - Успеть повернуть направо [litres]

– Лиза, посмотри!

– Что там?

– Стюардесса! Подойдите! Быстрее!

– Девушка, что случилось? – спрашивает работница авиакомпании. – Я бортпроводница, между прочим.

– Да хоть кондуктор! У вас дым из самолёта валит! – ору на неё я.

Она смотрит в иллюминатор и срывается с места.

Самолёт останавливается. Пилот просит не паниковать и оставаться на своих местах. Я хочу вырваться из самолёта. Лиза будто приросла к креслу. Маленькая девочка сзади меня смеётся.

– Господи! Я хочу свалить отсюда! Он же взорваться может! – Меня охватывает истерика.

– Рит, успокойся. Сейчас всё наладят. Всё сделают.

– Блядь, это дурной знак! Дурной. Не надо никуда лететь. И пробка эта была, и зеркало разбилось. И Робин, мать его, Уильямс. Ужас. Дьявольщина какая-то.

– Марго, попей водички. Не пугай людей. Хорошо?

– А чего ты такая спокойная? А если бы я не заметила? Мы бы рухнули на землю, и всё! И конец. Нас бы по кускам собирали!

– Я не спокойная. Я в шоке просто. И очень хочется в туалет. Не пугай ребёнка, будь добра.

– Я не могу! Мне надо выйти! – Я уже истерю, не слыша себя. – Эти все знаки неспроста.

– Неспроста. Но может, ты их неверно трактуешь? Может, они означают не смерть, а что-то другое?

– Что, например? Дождь после обеда?

– Нет. Может, то, что ты увидела Робина Уильямса или кто он там, – это знак, что пора, в конце концов, начать жить для себя, а не быть вечно всем обязанной. И не бояться рисковать! Ну, по твоей же теории!

– Да пошла ты. У тебя есть от нервов что-то?

– Я ж не бармен тебе.

Спустя какое-то время через динамики голос пилота доносит до нас, что нужно покинуть самолёт и что предоставят другой через пару часов. Сопровождаемые громкими возмущениями, мы с Лизой возвращаемся в аэропорт.

Прямиком направившись в дьюти фри, покупаем пол-литровую бутылку мартини и осушаем её минут за двадцать. Заметно легчает. Ровно сутки назад я прилетела из Лондона и узнала, что мой парень мне изменил. Спустя сутки после этого я пью из горла мартини в аэропорту Санкт-Петербурга в компании своей студенческой подруги.

Занавес.

Без сомнения, самой безумной из нас была Дашка. Она творила такое, отчего у многих вставали волосы дыбом. И мы сами временами её побаивались. Потому что знали: стоит Даше выпить – и её уже будет не остановить. У неё была, скажем так, проблемка с алкоголем. Когда она трезва, то она просто весёлая девчонка, без всяких заскоков. Но стоило ей выпить, как она могла бегать по машинам, лечь голой к одной из нас, когда мы спим с парнями, затеять драку, носиться под дождём, справить нужду посередине улицы, своровать что-нибудь в магазине, звонить своим бывшим посреди ночи и угрожать им расправой, кататься на тележках из супермаркета… Много что могла, всего не перечислишь. В общем, Даша жгла. И иногда обжигала нас. Но мы её очень любили, она была своя в доску и с нами на одной волне.

Родителей у Даши не было. Её вырастили дедушка с бабушкой. Не богатые. Как она попала в МГУ, мы так до сих пор и не знаем. Да и какая разница? У неё были периодически парни с уголовным прошлым и настоящим. Это несколько пугало нас, мы очень переживали за неё, но каким-то чудом она всегда с лёгкостью спроваживала их. Хотя, может быть, более сильные представители криминального мира отвоевывали её.

Короче говоря, она была ещё та оторва. И лишь мы втроём могли её хоть как-то утихомирить, если она перебрала. И то не всегда.

Шли годы, и как-то неожиданно она вышла замуж за немца, с которым познакомилась во время нашего путешествия по Европе. Даша сильно изменилась, и не только внешне. Из отчаянной бунтарки, которая срывалась во все тяжкие, стоило ей нырнуть в бутылку, Даша превратилась в примерную горожанку Штутгарта, мать двоих детей, жену ведущего инженера одного известного автомобильного концерна.

Как только мы допили мартини и менеджер авиакомпании заверил, что через два часа нас посадят на другой самолёт, мы с Лизой написали Дашке сообщение. У нас хоть и не было особой надежды, что она составит нам компанию в путешествии, но попробовать стоило. Плюс мы её давно не видели.

И вот уже пролетая над Берлином, я вдруг задумалась: а что нас, собственно, заставляет меняться? Новые отношения, места жительства, погода, работа, друзья, возраст, в конце концов? Может быть, всего по чуть-чуть. Но как мне кажется, самое главное – это то, что в один момент перестаёт нам доставлять радость, удовольствие, интерес. И мы начинаем искать то, что заставит наше сердце биться чаще. Новые планки, которые мы хотим преодолеть. Лишь победы над преградами помогают нам себя чувствовать живыми. Конечно, не все такие. Некоторые однажды берут передышку в виде спокойной, размеренной жизни и так привыкают к ней, что уже не могут себя заставить снова бороться. И таких большинство. Это те самые ваши знакомые, о которых вы редко слышите, и лишь уведомления в Фейсбуке напоминают вам, что они ещё живы.

Такой и стала Даша. Последний раз мы встречались в Москве, и я её практически не узнавала. В ресторане, в центре города вместо вина она выбрала безалкогольный мохито, а вместо привычных от неё рассказов о прошедших выходных она без умолку трещала о своем участии в попечительском совете школы, где учатся её дети. А когда речь заходила о былых временах, она аккуратно сворачивала тему и говорила, что семья – смысл её жизни. Да уж, кто бы мог подумать.

В любом случае, самолёт уже снижался и готовился к посадке, а я молилась всем богам, чтобы мы не разбились.

Выйдя в зал прибытия в аэропорту Штутгарта, окидываем с Лизой взглядом людей и замечаем Дашку, которая машет нам.

– Девчонки! Я тут! – кричит она.

– А-а! Привет! – Мы кидаемся ей на шею и обнимаемся.

– Ну как долетели?

– Ой, не спрашивай. Лучше б поездом, – отвечает Лиза и вкратце рассказывает о нашем происшествии.

– Слушайте, ужас! Я бы с ума сошла там, – говорит Даша, беря себя руками за лицо.

– Ладно, главное живы, – успокаиваю я ее, и мы направляемся к выходу.

На стоянке нас ждёт Дашин минивэн, в который мы грузим вещи и трогаемся в сторону её дома. Не умолкая ни на секунду, делимся друг с другом историями про полёты из своего опыта и по рассказам знакомых. Потом плавно переходим на то, чем Германия отличается от России, и прежде чем мы скатимся к политике – типичные начальные темы друзей, которые давно не виделись и живут в разных странах, – телефон Даши начинает звонить. Она отвечает что-то по-немецки, потом, видимо, жалуется, что за рулём и не может разговаривать.